«Почему мне не удалось сказать отцу, как он был мне дорог?» «Что помешало нам с матерью примириться по-настоящему?» Не давая прямого ответа на эти вопросы, уходящий от нас родной человек порой способен преподать нам, остающимся, важнейший урок жизни.
Больничные коридоры, пальцы, сжимающие край серого казенного одеяла, мучительные часы в ожидании последнего вздоха того или той, кому мы обязаны своим появлением на свет… Готовясь к этому испытанию, мы неоднократно проигрываем его в своих фантазиях, пытаемся прогнозировать собственные чувства и все равно неизбежно оказываемся безоружны перед лицом грядущей утраты. Всякого человека, которому выпадает на долю стать свидетелем постепенного угасания родителей – от старости или в результате тяжелой болезни, волнует множество вопросов: не пора ли наконец помириться с отцом-тираном или простить вину матери, так часто и с такой легкостью оставлявшей нас наедине с нашими проблемами? Услышим ли мы от него (от нее) те самые – бесконечно важные для нас – слова, которых тщетно дожидались на протяжении многих лет?..
Иное измерение
Как и любое расставание, смерть обостряет чувства, растравляет старые раны и извлекает на поверхность радостные воспоминания детства вперемешку с непрощенными обидами, благодарность пополам с раздражением. «Отец или мать, готовящиеся перейти границу зримого мира и вступить таким образом в иное, сакральное измерение, для многих из нас становятся объектом идеализации, – рассказывает психотерапевт Вадим Петровский, – а с момента своей кончины он (она) превращается в безгрешное существо, лишенное каких бы то ни было недостатков; говорить (или даже думать!) иначе – значит жестоко и незаслуженно оскорблять его (ее) память. Тот, кто жил в обстановке непрерывного конфликта с родителями, внезапно обнаруживает перед собой слабого, беззащитного человека, вовсе не похожего на то „чудовище“, которое так часто вызывало гнев и даже ненависть».
Ситуация приближающейся смерти отца или матери порождает настоящий водоворот сложных и противоречивых эмоций. Именно эта внутренняя буря становится причиной того, что некоторые выросшие дети избегают своих престарелых родителей. «Некоторые стремятся сократить время общения с больными или недееспособными родителями, потому что им „слишком тяжело“, – говорит Вадим Петровский. – Непереносимая близость потери тех, ближе кого в жизни не было, вызывает у детей желание „попрощаться по-английски“, чтобы не затягивать проводы. И могут объяснять свое поведение тем, что бегут от собственной боли сейчас, потому что их не оставляет мысль о той, что настигнет потом. Но поиск этих объяснений уводит от сознания своей ответственности, заглушает голос совести».
Сын или дочь нередко отказываются от встреч и потому, что уже пережили «белый траур» – момент, когда отец или мать утратили возможность жить самостоятельно из-за болезни Альцгеймера или старческого слабоумия. Он стал для них своего рода «малой смертью», вследствие чего реальная, физическая кончина родителя не оставляет на сердце рубца.
Мириться сейчас
«В те три недели, которые я безотлучно провела у постели умирающей матери, меня ни на минуту не оставляло это ощущение – „сейчас или никогда“, – рассказывает 52-летняя Анна. – Я не могла простить маме того, что она никогда не заботилась обо мне по-настоящему, а себя винила за то, что не была „хорошей дочерью“. Чем хуже ей становилось, тем мучительней и неотступней были мои переживания. В какой-то момент я почувствовала, что просто обязана обо всем с ней поговорить… и призналась, что в юности регулярно воровала у нее деньги. Она решила, что этим-то и объясняются все наши последующие нелады. Я видела, что ей от этой мысли полегчало, но ведь главного мы все равно не смогли друг другу сказать…»
Трогательные сцены примирения детей и умирающих родителей, столь любимые кинематографистами, в действительности крайне редки. «В девяти случаях из десяти нам не суждено дождаться пресловутого „Я люблю тебя“, в котором мы так нуждаемся, – добавляет Вадим Петровский. – Часто просто потому, что умирающий „выбирает“ для своего окончательного ухода именно тот момент, когда рядом с ним нет никого из близких. В этой ситуации дети чувствуют растерянность и даже обиду: они-то думали, что у них еще будет время пересмотреть прошлое. Однако реальность нередко обманывает их ожидания, оставляя в душе ощущение невольного промаха, ошибки…»
Для того чтобы избежать таких переживаний, многие психотерапевты настаивают на необходимости налаживать отношения как можно раньше, тогда, когда родители еще пребывают в добром здравии. «Начинать лучше с разговора, – отмечает Вадим Петровский. – Можно попросить родителей рассказать о вашем детстве – о капризах, нежелании идти в школу, о том, чем вы радовали и разочаровывали их, о надеждах, которые они связывали с вашим будущим, о том, подтвердили ли вы их ожидания… Слушайте, вслушивайтесь, кивайте и не оправдывайтесь. Гарантий, что отношения после такого разговора непременно наладятся, нет, но это лучшее, с чего можно начать восхождение к пониманию».
«Я помню о ней только хорошее»
«Ровно год назад умерла моя бабушка, с которой я прожила значительную часть своей жизни и которая в определенной степени заменила мне родителей, – рассказывает 30-летняя Виктория. – Не скажу, чтобы эта смерть стала таким уж потрясением: все шесть лет, на которые бабушка пережила деда, были по сути дела растянутым во времени тяжким и болезненным умиранием. Так что, когда ей стало совсем худо, мы были в общем готовы. Более того, после ее смерти мои с ней отношения странным образом улучшились: ушли куда-то жуткие последние годы, когда единственным, что могло доставить бабушке если не радость, то по крайней мере ощущение продолжающейся жизни, были мои и папины раздражение и обида, которые она из нас планомерно, как искру, высекала. Напротив, теперь я помню о ней только хорошее, я вспоминаю ее словечки, смешившие меня в детстве, я заново ощущаю то вулканическое тепло, которое от нее всегда исходило, я снова могу поговорить с ней, как с живой, – радость, которой я была лишена все последние годы ее реальной, физической жизни. Я рассказываю о ней сыну и чувствую, что она все еще где-то здесь, что она будет здесь, пока мы помним ее глаза, голос, смех.
А вот к чему подготовиться оказалось решительно невозможно, так это к ощущению смерти, стремительно качнувшейся мне навстречу. Нет, все понятно – срок моей конкретной жизни никак не зависит от того, сколько проживут мои родные, но чувство, что теперь мой номер – второй, что от смерти меня отделяют уже не два, а лишь одно поколение – моих родителей, оказалось очень сильным и… как бы так сказать… странным. Думаю, нечто похожее испытывали солдаты, стоявшие в центре каре и видевшие, как истончается под огнем строй их товарищей, поставленных с краев. За прошедший год я так и не сумела к этому в полной мере привыкнуть.
Что ж, будем привыкать дальше».
Первые в списке
Это долгий путь, который каждому человеку предстоит преодолеть одному, однако в нем и только в нем – залог подлинного примирения, лишить которого нас не сможет даже смерть. 34-летней Лизе довелось обрести подобный опыт. После того как у нее родился второй сын, она ощутила потребность возобновить отношения с отцом, оставившим семью, когда она была еще девочкой. С тех пор он практически не виделся с дочерью и постоянно конфликтовал с ее матерью – своей бывшей женой. «Это решение пришло ко мне исподволь, постепенно. Я много думала над историей своей семьи и в какой-то момент поняла, что уже не могу целиком и полностью принять сторону своей матери…»
Когда старший сын Лизы сказал, что хочет познакомиться со своим дедом, это словно повернуло выключатель. «Я поняла, что обязана встретиться с отцом, но мне сказали, что он в больнице, умирает. Я поехала к нему и, войдя в палату, узнала, что за несколько минут до моего прихода он скончался. В этот момент во мне словно прорвало плотину: я наконец смогла заплакать, заговорить с ним. Я осознала, что все эти долгие месяцы внутренних исканий подготовили меня к этой последней встрече. Все обиды были прощены – я смогла вернуться к тому неоспоримому факту, что он был и навсегда останется человеком, которому я обязана тем, что живу».
Для тех, кто остается в этом мире, уход из жизни отца или матери на символическом уровне становится вторым рождением. Отныне для них всегда будет существовать время «до» и «после» кончины родителей. Оставляя нас первыми в списке кандидатов на выбывание, наши родители дают нам последний урок: мы узнаем, что так же по-человечески смертны, а значит, и уязвимы, как они.
Завершить отношения
Если достичь примирения при жизни кого-то из родителей было невозможно, французский социопсихолог Жак Саломе (Jacques Salome) рекомендует прибегнуть к символическим средствам. Выберите какую-то личную вещь, символизирующую «болевую точку» в ваших отношениях: физическое насилие, заниженную оценку ваших способностей («Ты никуда не годишься!») или неверие в то, что вы можете достигнуть гармонии в паре («Кому ты такая нужна!»). Постарайтесь найти предмет, который будет иметь смысл лично для вас. Эту вещь надо положить на могилу родителя вместе с письмом, объясняющим, что именно ему отдают: «Я возвращаю тебе то, что ты мне причинил». Такое действие необходимо совершать в одиночестве и только в том случае, если человек «полностью отказался от мысли о признании в какой бы то ни было форме со стороны родителя», уточняет Жак Саломе.
Мария Щеглова
Дзебак Владимир
РОЗДУМИ ПРО НАДВАЖЛИВЕ або ЧОМУ НАШІ ОЛІГАРХИ СТАЛИ МОГИЛЬЩИКАМИ НИНІШНЬОЇ УКРАЇНИ
