90-летние братья-близнецы из Киева обратились к президенту США с просьбой помочь Украине

Ветераны войны Иван и Василий Маляренко, которые 25 июня отмечают 90-летний юбилей, и сегодня готовы сражаться за Родину.

Иван Устинович и Василий Устинович Маляренко настолько похожи внешне, что во время беседы я постоянно их путаю.

— Мы к этому привыкли с детства, — смеются близнецы. — Первое время нас даже мама не различала, и если в комнате был кто-то один из нас, говорила «Ваня-Вася принеси то-то». Много казусов было и в школе, и на фронте.

А вот по характеру братья совершенно разные. Иван Устинович балагур, его всегда обожали девушки. Василий Устинович, наоборот, серьезный, немногословный.

Братья родом из села Ивановка Боровского района Кустанайской области Казахстана.

— В 1929 году, спасаясь от голода, мы с родителями, старшим братом и двумя сестрами уехали из Ивановки, — вспоминает Василий Маляренко. — В течение шести лет побывали в Поволжье, Средней Азии, Сибири и, наконец, снова вернулись в родное село. Там с братом пошли в школу. Не было ни электричества, ни керосина, поэтому готовили уроки при лучине. Но учились на отлично. Ваню даже наградили путевкой в пионерлагерь, а меня… подтяжками.

— В субботу, 21 июня 1941 года, нам выдали аттестаты об окончании школы, в воскресенье по этому поводу намечался праздник, — подключается к разговору Иван Маляренко. — Помню, мы с отцом убирали двор, мама пекла блины. Вдруг она выбегает из дому и кричит: «Устин, сыночки, война началась! Только что по радио объявили…» Мы обмерли. Затем тихо зашли в дом и все вместе стали слушать радио. Текст, который читал Молотов, можем и сейчас воспроизвести по памяти. На следующий день на фронт ушел брат Максим, он был старше нас с Васей на одиннадцать лет.

Буквально за два дня Ивановка опустела — все взрослые мужчины ушли на фронт. Шестнадцатилетние братья-близнецы записались на курсы трактористов.

— В те времена это была очень крутая профессия, направление на учебу давали только отличникам, — поясняет Василий Устинович. — За трудодни с трактористами рассчитывались зерном, и наша семья не голодала. А ровно через полтора года после начала войны в наш дом пришел военком. С порога он сообщил, что мобилизует одного из сыновей. Ваня родился на несколько минут раньше меня и считался старшим. Поэтому он встал и начал собираться в дорогу. Вытряхнул книги из сумки, мать со слезами на глазах начала складывать в нее сухари. И тут с печи вдруг слез больной 73-летний отец и сказал, чтобы военком забирал и другого сына: «Они близнецы, если их разъединить, будут тосковать, волноваться. Пусть идут на фронт вместе». Мама зарыдала.

Потом мы сели в сани, родители укрыли нас соломой, и мы поехали. Мама хотела бежать следом, но снег был глубокий, она упала. Всю войну вспоминали, как она лежала в снегу и рыдала.

До областного центра 70 километров. Лошадке было тяжело, поэтому большую часть пути мы бежали за санями. Сами согревались, и животинке было легче.

Сначала братьев Маляренко определили в снайперскую школу, затем — в школу танкистов.

— Через полтора года нас отправили на фронт командирами орудия САУ (самоходная артиллерийская установка. — Авт.), — говорит Василий Устинович. — Воевали с братом в разных экипажах и даже попросились в разные взводы, чтобы нас не путали. Бывало ведь всякое. Приду на кухню за обедом, а повар не дает каши, говорит, что я лопну, потому что уже две порции умял. Объясняю, что только вернулся с задания, а он не верит: мол, своими глазами видел тебя за обедом. Правда, когда попали с братом в разные взводы, путаницы меньше не стало. Однажды иду мимо командира, а он: почему опаздываешь, все бойцы давно в бане. Пришлось объяснять, что уже помылся, да и вообще не из его роты.

Братья Маляренко прошли пол-Европы, участвовали в Берлинской операции.

— Ваня уже имел орден Славы и орден Отечественной войны, а у меня еще не было ни одной награды, — вспоминает Василий Устинович. — В Берлине мы оба отличились. В 65 километрах от города тянулся сплошной оборонительный рубеж. Он начинался с реки Одер. Берлин защищала система валов. Оборона была тщательно продумана и подготовлена, восемь секторов по периметру и один у Бранденбургских ворот. Чем ближе к центру города, тем оборона становилась плотнее. Берлин защищали тысяча 500 танков, тысяча 500 самолетов, 10 тысяч орудий различного калибра и более миллиона солдат. Окна и двери многих зданий были превращены в амбразуры для ведения огня.

По приказу маршала Жукова на всей линии соприкосновения войск 1-го Белорусского фронта с противником 14 апреля была проведена разведка боем, которая предшествует каждой крупной операции. Это позволяет выявить данные о боевых возможностях противника, его уязвимости. Разведка боем — это наступление на предполагаемые замаскированные позиции, поэтому неминуемы огромные потери. От нашей 35-й гвардейской дивизии 8-й гвардейской армии в атаку направили батальон штрафников. Для поддержки были выделены из батареи пять СУ-76, в том числе наши с братом. Три экипажа из пяти не вернулись из боя.

Перед атакой всем выдали спирт — боевые сто грамм. Разведка боем началась в семь утра и длилась два часа. В 11 часов прозвучал приказ прислать от каждого экипажа по бойцу к руководству дивизии. От нашего экипажа направили меня. Смотрю, вынесли стол, два стула. Из палатки вышли капитан и два лейтенанта. Капитан зачитал постановление военно-полевого суда о расстреле тех, кто не пошел в атаку. Только из нашего батальона таких оказалось шесть человек. Я лично знал этих людей, одни специально напились перед боем, другие просто испугались. По команде: «По изменникам Родины огонь!» автоматчики расстреляли первую шестерку. Потом подошел офицер и выстрелил в голову каждому приговоренному. Были еще расстрелы. Я вернулся в роту в жутком настроении.

— Неужели показательные казни были так необходимы?

— Некоторые бойцы любили порассуждать, правильно ли поступает командование, сколько ожидается жертв от той или иной операции, нужно ли это, — отвечает Василий Устинович. — Но военным нельзя рассуждать. Приказ прозвучал — выполняй. Иначе ни одна война не была бы выиграна.

— При наступлении на Берлин наш полк должен был обеспечить поддержку атакующей пехоты в направлении Бранденбургских ворот и Рейхстага, — вновь подключается к разговору Иван Устинович. — Во время мощного авиаобстрела мой САУ засыпало кирпичом от разрушенного здания. Экипаж сумел выбраться, но машина была повреждена — уничтожен панорамный прицел. Полковник сказал, что без поддержки пехота не может продвигаться дальше. В заводской трубе прочно засел противник с фаустпатронами и крупнокалиберными пулеметами. И я сказал командиру, что смогу уничтожить врага и без панорамного прицела, наводя орудие через канал ствола. Два выстрела из САУ — и труба пошатнулась, а затем рухнула. Огневая точка противника была подавлена. Пехота смогла идти в атаку, а я получил от командира полка благодарность за смекалку, а потом и орден.

День Победы братья Маляренко встретили в Берлине.

— Неожиданно увидели Максима и очень обрадовались, — вспоминает Василий Маляренко.

— Вот тогда и выяснилось, что служили в одной дивизии. Старший брат был командиром саперов. После войны Максима назначили комендантом лагеря репатриированных. Мы с Иваном еще пять лет служили в Берлине. После демобилизации нас направили учиться в военное училище в Киеве. Вернее, направили Ваню, а он сказал, что без меня никуда не поедет. Так мы оказались в Украине. Училище оба окончили с отличием. И только в 1951 году приехали на побывку к матери в Кустанайскую область. Максим уже был капитаном, мы с Иваном — лейтенантами. На нас собралось посмотреть все село! Ведь в Ивановку еще никогда не съезжалось столько офицеров сразу. К сожалению, отца мы не застали, он умер в 1947 году.

После училища меня направили работать в киевский военкомат, а Максим с Иваном на несколько лет отбыли в Германию. Помню, Ваня приехал в отпуск — и сразу ко мне. Едва он переступил порог военкомата, как дежурный доложил начальству, что Маляренко, мол, явился на работу в парадной форме, да еще в погонах майора. Я тогда был капитаном. Полковник устроил жуткий скандал, потом посмотрел документы брата, все понял и расхохотался.

Оба ветерана сейчас на пенсии, живут в Киеве. У братьев-близнецов по два сына. У Ивана Устиновича три внука, у Василия Устиновича — пять. Иван всю жизнь прожил с женой Галиной, ей сейчас 85 лет. Василий, к сожалению, уже 30 лет один. Он частый гость у Вани с Галей. Как шутят братья, сейчас у них одна жена на двоих.

Братья Маляренко с тревогой следят за ситуацией в стране и всячески пытаются помочь Украине.

— Мы встречались с послом Соединенных Штатов Америки Джеффри Пайеттом, — говорят Василий и Иван Маляренко. — Через посла обратились к Бараку Обаме с просьбой помочь Украине справиться с врагом. Джеффри Пайетт пообещал передать послание президенту США и спросил, не против ли мы сфотографироваться с ним на фоне американского флага. Мы не возражали.

Точно знаем, что нет ничего страшнее войны, и готовы сражаться за независимость Украины. Вы не смотрите на наш возраст! Благодаря снайперской школе муху застрелим из любого оружия. А сноровки и здоровья хватит.

Ленина БЫЧКОВСКАЯ