На днях мне позвонили по Skype оттуда – из оккупированного Крыма. Звонили в течение недели три разные, не знакомые между собой, женщины пенсионного возраста. Из того сегмента населения Крыма, который более всего был заинтересован в приходе оккупантов. Об этом мы имеем множество свидетельств и фактов. Спустя полтора года сомнений и ожиданий многие из них прерывают затянувшееся молчание и начинают потихоньку выносить на поверхность свои реальные чувства и слова. //ru.krymr.com
«Все равно куда, лишь бы в Украину! »
Первая крымчанка пенсионного возраста призналась во время беседы: «С 10 лет не сомневалась: я украинка!». Елизавета Кораблева (имена и фамилии изменены по просьбе героев статьи – КР) всю жизнь провела в курортном поселке Приморское. Там она родилась в далеком 1953 году, почти на год опередив указ Никиты Хрущева о присоединении Крыма к УССР. В послевоенные годы ее родители приехали в Крым из Калужской области, оба русские, но их дочь впитала в себя уже культуру крымской земли и украинское воспитание.
– Елизавета Викторовна, кем себя ощущаете по национальности?
– Вообще в детстве каждое лето я проводила у родни в Калуге, а себя все равно всегда ощущала украинкой. Там, в глуши российской, меня все время дразнили хохлушкой, и, помню, горько рыдала от обиды. А лет с 10 уже поняла, что нечего обижаться и стала прямо отвечать: я украинка! Возможно, так на меня подействовала школьная учительница, преподававшая украинский язык и литературу. Преподавание проводилось в неформальной обстановке, через школьные тематические вечера и литературные конкурсы. Практически все ребята нашего класса любили этот предмет и саму учительницу.
– Как живется на полуострове спустя полтора года после аннексии?
Когда нахожусь дома, то забываю про аннексию, но стоит выйти на улицу – и настроение падает
– Живется трудно. Стараюсь больше быть дома, чтобы при встречах со знакомыми на улице не разговаривать. Одна подруга у меня проукраинская, а другая – за Россию. Правда, спустя год это выражено уже не так сильно. Один сын у нее за Украину, хоть и живет в Крыму, а второй сын – в Питере. Еще весной у нас с ней были жаркие споры, теперь же стараемся не говорить про политику. Да она и сама начинает прозревать. Когда нахожусь дома, то забываю про аннексию, но стоит выйти на улицу – и настроение падает. Короче, у нас теперь нет никаких планов на будущее, никаких желаний. Говорю сейчас об этом и уже рыдаю: неизвестно, когда я увижу Украину. У меня мама лежачая, не могу ее бросить одну. Ведь человеку 85 лет, по дому только на ходунках передвигается и то недолго.
– Чем Украина так дорога вам в отличие от некоторых ваших сверстников из крымчан?
– Я всегда была «проукраинской» позиции, как теперь говорят. В ноябре 2004 года в составе крымской делегации была на том самом Майдане, где впервые схлестнулись сторонники Януковича и Ющенко. Тогда мы почти две недели несли свою вахту, поддерживая независимость и европейский вектор Украины. Как сейчас помню, жили в Доме офицеров на ул. Грушевского. Женщины в основном готовили еду, мужчины стояли на Майдане. После решения Конституционного Суда о третьем туре мы свернулись и, удовлетворенные этим решением, поехали домой, готовиться к перевыборам. А как получилось, что я стала активисткой демократических сил? Знаете, я никогда не принимала откровенную ложь. Например, в 1990-м году, когда пошли разговоры о референдуме по выходу из СССР и присоединению к независимой Украине, я придерживалась более-менее нейтральной позиции. Пока не услышала ложь коммунистов с кремлевских трибун о том, как украинцы тащат все из России и другие гадости. У меня тогда аж вскипело все внутри от возмущения! Вот так я с каждым годом становилась все большей патриоткой Украины.
– А если бы появилась возможность уехать, куда бы двинулись?
– Есть сестра в Ровно, думаю, приняла бы она меня. А вообще все равно куда, лишь бы в Украину! В последний раз пришлось побывать в Киеве в декабре 2012 года, а теперь из-за немощной мамы я практически невыездная. Понимаете, люди здесь боятся говорить вслух то, что чувствуют на самом деле. Вот и произносят фразы типа того, что довольны всем. А по лицам видно, что не та эта радость… Отдыхающих почти нет, цены сумасшедшие и сплошная ложь в СМИ. Телевизор год как перестала включать, спасает интернет, пусть и качество плохое, но хоть ТСН могу посмотреть, и уже легче на душе.
«Мы хорошо жили в нашей стране»
Вторая собеседница сама нашла меня в Skype еще в декабре и с тех пор периодически выходит на связь. Марина Алексеева потеряла с оккупацией не только страну, в которой довольно комфортно себя чувствовала как гражданка Украины, но и рынок с приличной долей потребителей услуг международной финансовой компании, которую представляла в Крыму. В общем, пока пытались работать в условиях «переходного периода», дела еще как-то шли. Но как только Крым вошел в законодательное поле России, свой маленький, но верный бизнес Марии Алексеевой пришлось свернуть окончательно. А тут еще и пенсионный возраст подошел, вот и пошла моя знакомая собирать справки для оформления пенсии.
Пенсию получила, когда уже отчаялась и ждать, а в доме из запасов не осталось даже стакана муки
– Мы с мужем очень любим Украину. И партнеры наши все на материке остались: в Киеве, Херсоне, Ужгороде. Может, не жировали, но на хлеб с маслом хватало… А эта история с оформлением пенсии растянулась чуть не на полгода. Справки все время не подходили, вернее, работники Пенсионного фонда не знали, какие документы и сколько нужно собрать вообще. Короче, начав в ноябре прошлого года, закончила сдавать «бумаги» к концу февраля. А саму пенсию получила, когда уже отчаялась и ждать, а в доме из запасов не осталось даже стакана муки.
«Средняя пенсия в России составляет 40% от средней зарплаты или 11 600 рублей», – пишут в одном российском издании. Как поведала Марина Алексеева, в Крыму пенсии самые разные, от 5-6 тыс. руб. до 18 тыс. руб., может, есть и выше. Назначали новые выплаты и по украинским законам (до 1 января 2015 г.), и по российским (тем, кто «дорос» до 55 лет уже в этом году.) Например, крымчане, которые успели оформить пенсию в «переходный» период, т.е. по украинским законам и в рублях, значительно выиграли по сравнению с теми, кто сдавал документы в Пенсионный фонд России после 1 января сего года.
– В июне дали выплаты за полгода сразу. Я обрадовалась, а потом спохватилась – это же 50 тыс. рублей за пять месяцев, а вообще назначено 9 тыс. рублей. Вы видели наши цены? Йогурт маленький – 40-50 рублей. А коммуналка какая высокая, да теперь еще большее подорожание с июля объявлено. Мужа нужно готовить к операции, у него выплаты всего 11 тыс. руб. Ведь он военный в отставке, и ничего не набавили после перехода на российскую пенсию».
Единственная серьезная частная платная клиника – в Симферополе, а цены – сами понимаете или подсказать?
Про операции и медуслуги вообще тема отдельная. Коротко можно сказать так: вроде бы бесплатные услуги, только получить невозможно. Медики-специалисты, онкологи или урологи, просто отсутствуют в местных поликлиниках. Единственная серьезная частная платная клиника – в Симферополе, а цены – сами понимаете или подсказать? Например, такие как компьютерная томография или фиброколоноскопия – от 10 тыс. руб., операция онкологическая – от 70 тыс. руб.
Марина Алексеева оказалась еще более-менее в выигрыше. Ведь все чаще поступает информация с мест о пенсиях в 6-7 тысяч рублей, что вообще мизер при крымских ценах и расходам.
«Я в порядке, только за молодежь тревожно»
Более преуспевающая пенсионерка Тамара Вихрова проживает на полуострове 24 года из своих 60-ти. Мы не общались с ней больше года, да и разговора не вышло бы тогда из-за ее восторженного отношения к «обновленному настоящему». История у нее типичная для определенной части крымчанок: приехала на море, познакомилась с местным жителем, да и вышла за него замуж. Все эти годы женщина работает в одной из крымских школ, получая вместе с пенсией, назначенной еще в Украине, зарплату учителя, чувствует себя довольно неплохо.
Мне не сложно свернуть в узелок свои хотелки. А вот за молодежь как-то боязно
– Одна беда, – жалуется крымчанка, – раньше денег было мало, зато дороги были открыты куда угодно. Теперь же при моих доходах съездить в Европу уже не получается по другой причине – санкции… И вообще… – немного подумав, добавляет, – я понимаю, что может случиться что угодно. Мне не сложно свернуть в узелок свои хотелки. А вот за молодежь как-то боязно.
Тамара Вихрова позже раскрыла суть переживаний: дочь с внуком-второклассником к осени собираются двинуться по просторам российским в поисках лучшей жизни. На полуострове количество рабочих мест, как и в украинские времена, весьма ограничено. В курортной и предпринимательской сфере уже себя не прокормишь, остаются государственные места: госслужба, спецструктуры власть, школы и медицина. Высокие зарплаты получают далеко не все, а пенсионеры из-за сложностей в сдаче отчетности предпочитают просто оставить работу. И уж совсем удивительным выглядит факт, что в местных центрах занятости работу крымчанам предлагают в местностях более чем отдаленных от дома, а взамен привозят жителей Башкирии и других округов необъятной их страны.
Но крымчане-пенсионеры держатся при этом бодрячком. Рассказывая о детях, уехавших в Москву, Питер или Казань, гордятся этим фактом, будто речь идет о невероятно престижном событии. Мол, смогли же, значит заработки там круче?! Ну, кто круче – жизнь покажет. А пока оставлю Skype включенным. Кто знает, сколько еще друзей и знакомых из недавнего общего дома захочет сообщить подробности своей «обновленной» жизни…
Марина Берсенева